Если придется, я буду драться за Щекна как за землянина, как за самого
себя. А Щекн? Не знаю. Конечно, на Саракше, они дрались, и убивали, и гибли,
прикрывая  меня,  но  всегда мне  казалось  почему-то,  что  не за меня  они
дрались, не за друга своего,  а за некий отвлеченный, хотя  и очень  дорогой
для них  принцип...  Я дружу  со Щекном  уже пять лет,  у него еще перепонки
между пальцами  не  отпали, когда мы с ним познакомились, я учил его языку и
как  пользоваться  линией  доставки.  Я не  отходил  от него, когда он болел
своими странными  болезнями, в которых наши врачи так  и  не  сумели  ничего
понять.   Я  терпел   его  дурные  манеры,  мирился  с   его  бесцеремонными
высказываниями, прощал ему то, что не  прощаю никому в  мире. И до сих пор я
не знаю, кто я для него...